"Моя мама являла собой полную противоположностью традиционному образу еврейской мамочки, которая только и думают о том, как бы посытнее накормить свое чадо. Каждый раз во время обеда она спрашивала меня: "Ты не хочешь картошку, не так ли?", делая основной упор на слова "не хочешь". Она тщательно подсчитывала количество съеденного мной и чуть что, била в набат по поводу лишнего килограмма.
Так я и росла. Если я поправлялась, то становилась для своей матери огорчением, если худела — заслуживала ее одобрение.
На свою первую диету я села в восемь или девять лет. Точнее, меня на нее посадила мама. Я весила, может быть, на два-три килограмма больше, чем она считала нужным, поэтому из моего рациона сразу исчезли хлеб и картошка, а еда стала подаваться заметно урезанными порциями.
С тех пор-то я и начала крайне трепетно относиться к тому, что и сколько я ем. Я перепробовала абсолютно все диеты, известные человечеству. Однако сколько бы я ни ограничивала себя в еде, я все равно чувствовала себя толстухой.
Маме повезло, считала я — у нее было телосложение балерины, и она до конца своей жизни уделяла своей фигуре самое пристальное внимание. Она могла весь день голодать, а потом набрасываться на ужин как оголодавший волк. Малейшую жировую складку она считала самым настоящим проявлением уродства и постоянно хватала меня за живот со словами "Смотри, какая мерзость".
При росте в 160 см она весила 54 кг и носила 42-й размер одежды. Даже когда она "страшно поправлялась", в ней все равно было не больше 57 килограммов.
Я тоже никогда не завтракали и не обедала. Все, что я съедала за день — это яблоко и стаканчик творога, перемешанного с вареным яйцом. Поход в магазин за джинсами походил на какой-то ритуал: я ложилась на пол (так живот меньше выпирает), а продавец с трудом застегивал на мне молнию — только такие брюки я имела право носить.
Первой реакцией Леони на мои слова о том, что я жду ребенка, было: "Аккуратнее, ты можешь располнеть". Черт, всю беременность я, 30-летняя женщина, думала не о том, что скоро стану мамой, а о том, что я неумолимо поправляюсь. Вторая беременность прошла точно так же.
Правда, когда мои дети подросли, я не стала контролировать их питание. Едят, не едят — меня все устраивало. Я знала, что если они проголодаются, то не станут страдать, а откроют холодильник и сами возьмут то, что им нужно. Готовя здоровую и полезную пищу, я не насиловала их и не заставляла съедать все до последней крошки — скорее, это делал мой муж. С другой стороны, я никогда не клала им на тарелки по две ложечки каши, как это делала моя мать.
Мой сын, 21-летнй Оскар, в подростковом возрасте был несколько пухловат. Зато сейчас он настоящий атлет — поджарый, ни грамма жира. К этому он пришел сам — в школе его задразнили "толстяком" и "батоном". Вот тогда я похвалила его, сказав, что он вырос просто красавцем.
А вот моя дочь, 16-летняя Франческа, похоже, унаследовала мое нездоровое отношение к еде. Всю свою жизнь она наблюдает за тем, как я то теряю вес, то снова набираю его. Ребенком она была худенькой, но сейчас ее формы стали более округлыми. Она ни в коем случае не толстая — 57 кг при ее 160 см я считаю вполне нормальным весом — однако она изводит себя мыслями о том, что ей необходимо похудеть.
Признаюсь, когда я вижу, как она объедается шоколадом, я невольно прикусываю себе язык, но молчу, параллельно вспоминая нравоучения своей матери. Вместо этого я говорю ей, какая она у меня красавица, чтобы повысить ее самооценку.
Я боюсь, что если стану применять те же приемы, которыми когда-то оперировала моя мать, я разовью в своей девочке комплексы, и во что это позже может вылиться — одному богу известно.
До 13 лет Франческу совершенно не интересовали диеты и подобные глупости. Однако, взрослея, она начала примерять на себя мою модель "взаимоотношений" с едой, и мне это не нравится. Кстати, я заметила, что и у единомышленниц Франчески, ее ровесниц, матери так же, как я, излишне обеспокоены собственным весом.
Кому-то мои переживания покажутся смешными — при росте в 165 см я ношу одежду 44 размера, однако все время думаю о том, что мне надо скинуть 4-5 килограммов. Мой папа, например, не разрешает мне делать заказ в ресторане, зная мою привычку заказывать гору блюд, а потом ничего из этого не есть".
А вот что думает сама Франческа: "Было бы глупо обвинять маму в том, что сейчас я так строго слежу за своим весом. С другой стороны, именно глядя на нее, я начала беспокоиться — а не надо ли мне тоже похудеть?
Как бы она ни старалась скрыть это, но я все равно вижу ее обеспокоенные взгляды каждый раз, когда я хватаю что-то со стола, чтобы заморить червячка. На моих глазах она сама то сидела на одной капусте, то пила какие-то отвары, поэтому для меня такое отношение к еде стало чем-то нормальным.
Тем не менее, я никогда не входила в число девиц, постоянно озабоченных собственным весом. Так что я смело могу говорить "Мне наплевать, что люди обо мне подумают" или "Хорошо, что я не плоская, как доска". Хотя я часто корю себя за то, что съела лишнее, я все-таки знаю, что выгляжу хорошо. Что, впрочем, не мешает мне время от времени страдать от комплексов, как и любой другой девушке".