RIRIK. Такое прозвище дал когда-то Андрею Григорьеву-Апполонову Игорь Сорин.
Встречу Андрей и его жена Маша назначили около своего дома в уютном летнем итальянском кафе. Сюда они частенько заходят обедать, когда лень и нет времени самим готовить. А свободного времени у них, действительно, очень мало, ведь артиста - кормят ноги, впрочем, как и репортера…
- Впервые мне пришлось давать интервью именно «Собеседнику». В 1985 году. Считай, 20 лет назад.
- А какой повод был для беседы с тобой?
- Жил в Сочи. Подрабатывал в театре причесок. Там кипела тусовочная жизнь вот и приехал корреспондент, написал материал. Какая-то даже фотография была со мной. Точнее, с моей спиной. Так что «Собеседник» - издание знаковое.
- Что ж за «парикмахерская» такая?
- Театр причесок - место, где можно было пообщаться с модельерами, с художниками, с парикмахерами, с манекенщиками. В 1987 году появился сочинский театр мод. Я был первым его артистом-демонстратором. Тогда мода была вторичной, потому что моды в СССР как таковой не было. Просто шили какие-то костюмы. С этого началась моя карьера на сцене. Не считая музыкальной школы. Мне, ведь пророчили карьеру пианиста.
- Мама?
- И мама в том числе. Я даже занял второе место на Конкурсе молодых пианистов Краснодарского края. И тогда, я как себя представил сгорбленным, вечно играющим на рояле. И понял - не мое. Я по натуре неугомонный, а сидение на стуле – это не по мне.
У меня два варианта было – либо в музыкальное училище, либо в медицинский, так как брат, сестра, отец – все врачи. Я провел все свое детство в больницах. Даже оказать первую медицинскую помощь могу. Но сделать это своей профессией я тогда не решился. Выбрал третье - педагогический. И правильно сделал. Я в институте был королем. Представляешь, девять мальчиков на 2,5 тысячи девочек. Был в шоколаде все четыре года.
И ни о чем не жалею. Я приобрел знания. Реально учился, нравилось мне и с детьми общаться, и атмосфера была хорошая.
- А успел поработать?
- Да, несколько месяцев практики было. Учитель начальных классов. Предлагали мне остаться в этой школе, в самой крутой сочинской, английской. Помню, какая истерика была у детей, когда я сказал, что не могу остаться.
- Понравился?
- Когда прощался, сам чуть было не разрыдался.
- Куда же тебя от детишек понесло?
- Поехал в ГИТИС поступать. И поступил с первой попытки, выехал не на знаниях, а на обаянии. Повезло, конечно. Я даже не знал, как назывался оркестр Утесова. Сейчас картинку восстановлю. Поднимаюсь на этаж, где стоит куча абитуриентов. Спрашиваю – по какой книжке сдаем? Мне дают книгу Шарова «Эстрадное искусство». Открываю на главе «Оригинальный жанр». И тупо читаю то, что открыл. Успеваю прочитать пять страничек. Открывается дверь – Григорьев-Апполонов. Захожу. Они – откуда у вас такая фамилия двойная?
- А кстати, откуда?
- Да черт знает. Это дедушке спасибо надо сказать. Звучная. Даже, какая-то история есть. Про Григория Орлова любовника императрицы. Баек много насчет фамилии. И что у меня пращур был красивый, когда его в рекруты взяли, дали фамилию Апполонов.
Рассказал преподам тогда я одну из этих сказок. Они – ладно, давайте перейдем к делу. Так, Григорьев-Апполонов, расскажите-ка нам, пожалуйста, что такое оригинальный жанр? А у меня прямо страницы сразу всплыли, практически слово в слово, которые я только что прочел. И я начал им говорить их же словами, которые минуту назад прочитал. И поступил.
- И закончил?
- Да. Мне вручили диплом с опозданием на полтора года на одном из самых первых сольных концертов группы «Иванушки интернэшнл». Приехал ректор и прямо во время концерта вышел ко мне с цветами и с дипломом. Говорит: Андрюша, поздравляю. А я ему: товарищи, работаю по специальности, артист эстрады.
Сразу после первой сессии уехал в Сочи. Наш «Театр мод» обслуживал «Кинотавр». Познакомился с Мариком Рудинштейном, Леней Ярмольником. В то время в Сочи некуда было пойти. И они чуть ли не каждый день ходили в наш театр на представления. В свои восемнадцать я был знаком с кучей кинодеятелей, но не с деятелями искусства. С этими я познакомился потом.
Как-то по ящику случайно, увидел рекламу, набор на Бродвей, в мюзикл «Метро». 92-й год. Набирали в бродвейскую труппу, и нужны были три русских персонажа. Я прошел этот конкурс. Там же познакомился с сейчас известными – Валерой Николаевым, Ксюшей Талызиной, дочкой Вали Талызиной, которая прошла второй тур, и уехала в Варшаву. Был еще человек, который прошел этот конкурс - Сорин Игорь. Я прошел как поющий танцор, а Сорин, как танцующий певец. У меня был упор на хореографию, а Игорь – как певец. А третьим была также не менее известная теперь девушка, Полина Гриффитс. Мы втроем уехали на Бродвей.
Там мы с Сориным подружились, как братья стали. Два года в одной квартире жили.
- Там пришла идея группу сделать?
- Нет. Я вернулся в Сочи, а до этого познакомился с Игорем Матвиенко, который приехал с группой «Любэ» в мой город снимать клип «Не валяй дурака, Америка!». Куда им идти? Опять же в Театр мод. Клип отсняли. Гран-при на Каннском фестивале получил. А я в главной роли в нем. В плаще хожу, бегаю, прыгаю.
А в следующий раз, когда Матвей приезжал с Расторгуевым, мы созвонились. Я говорю: по-моему, я для Сочи уже все сделал. Мне здесь уже просто нечего делать. Он говорит: я тебе давно говорю, давай собирай вещи, поехали в Москву. На следующий день мы легли на пляже, позагорали и придумали этот проект.
- А почему такое название? Кому это в голову пришло?
- Сейчас расскажу. У меня тетрадка была. Там около 500 вариантов названия группы. Начиная от «Карандаши», группа «Третий не танцевал», «Санчо Танцы», «Мечтать», «Радуга», и кончая «Бомба», «Налетчик».
Группа существовала, а названия не было. Ди –джеи так и объявляли: сейчас поет группа без названия. И как-то приходит Гера Виткин, как выяснилось потом, что он автор идеи «Босоногого мальчика» для Лени Агутина. Замечательный поэт, потом мы с ним сотрудничали. Он нам написал пару текстов. Посмотрел на нас и ржет: «Ну, вы Иванушки вылитые». Я говорю: что ты сказал сейчас!? «Иванушки». А Матвей и говорит: International. Ни с того, ни с сего. «Иванушки International». Все произошло моментально. Полгода мучились с названием. За секунду оно родилось. Понравилось сразу всем: и Сорину, и Кириллу, и мне, и Матвею. Поначалу народ не врубался, как это понять, когда первый наш альбом вышел. Основной вопрос – почему «Иванушки»? Почему «International»?
- Наверняка, был напряг в семье, когда ты решил стать музыкантом, мягко говоря, не классического жанра?
- Должен быть был. Но спасибо отцу... Мне повезло, что папа в глубине души любил музыку. Отец у меня был главным врачом детской больницы Мацесты. Уважаемый человек. У нас в гостях бывали и Валерий Ободзинский, дядя Валера. И Сергей Захаров. Я жил и воспитывался в артистической московской среде, потому что лето я проводил на пляже гостиницы «Жемчужная», куда приезжала вся Москва.
А мама у меня была театральной общественницей - директором кинотеатра. Я не пропустил ни одного концерта Пугачевой, Карела Гота, «Динамика», «Наутилуса Помпилиуса», «Браво». Я жил в этой среде. И она меня питала. Не занятия фортепьяно, не педагогика... Тогда я понял, что хочу петь и быть звездой.
А когда я увидел концерт Валерия Леонтьева у меня был творческий шок. Вышел этот кучерявый, в каких-то блестящих штанах-лосинах, с шариками. «Эти ярмарки, краски…» Я впервые увидел своими глазами шоу, которого не было до этого в моей жизни. Я понял, что это мое. И меня понесло – музыкальная школа, пионерские лагеря... У меня в пионерлагере была кличка «режиссер», потому что все конкурсы, инсценировки ставил и делал я.
- Массовик-затейник.
- Абсолютный. Шоумен.
- Когда произносится «Иванушки International» - ассоциация – Рыжий, веселый малый.
- Спасибо. Все шло к тому. Чтобы я стал артистом. Не просто так, не с бухты-барахты, не из грязи в князи. Не так, как сейчас делается. Заплатил – и стал звездой. Раньше такого не было. Раньше только трудом, талантом и, конечно, удачей. Если бы Матвей тогда «Не валяй дурака...» снимал в Москве, а не в Сочи - пели бы сейчас в Анапе.
- А мама твоя в Сочи так и живет?
- Мама из другого поколения. Она не хочет переезжать. Она была один раз у меня в Москве, на пятилетии группы «Иванушки».
- А ты туда ездишь?
- Конечно. Постоянно.
- Ребенок как раз сейчас там?
- Ребенок там, бабушка там. В этом смысле повезло, у ребенка есть лето в Сочи.
- А сколько лет сыну?
- Два и шесть.
- Давай о маме твоего сына. Откуда взялась Мария?
- Просто.
- Просто Мария.
- Симпл Маня. Как мы познакомились? Прикольно познакомились. Как обычно. Я 10 лет ездил по стране, смотрел в зал. И ждал.
- Претенденток была масса?
- Можешь представить, когда выхожу в зал, а в нем две тысячи девчонок! Любая готова была стать женой, одного из нас. В 96-м нам было по 25 лет, мы пели взрослые песни. «А тучи как люди». У нас не было детского ля-ля, я тебя, а ты меня. У нас были мужские, взрослые тексты. Да и сейчас остаются. Просто мы это рассказываем доступным языком.
Я 10 лет не то, что искал, я высматривал себе «Аленушку». Я знал, что рано или поздно встречу этого человека. Разумеется, были эксперименты... Встречался с кем-то, расставался. И в конечном итоге…
- Где вы нашлись?
- Как-то позвонила моя знакомая, мы обмывали только что купленный мной автомобиль. Говорит: «Можно приеду?» «Приезжай, конечно». Она: «А с подружкой можно?» – «Пожалуйста». Привезла подружку. Я до сих пор помню. Компания большая, и когда зашла Маша, все мужики остолбенели. Волосы темно-коричневого цвета, прямо шоколадные.
Потом даже пошли сплетни: Рыжий завел себе любовницу негритянку. Мне начали чуваки звонить: Рыжий, ты что, с эфиопкой встречаешься? Это было 26 декабря. А 14 января Маша приехала ко мне опять в гости, и больше не уезжала.
- Сколько лет вы вместе?
- 4 года. Для меня это большой срок. Ведь это первый эмпирический опыт семейной жизни. Особенно для артиста, общественного парня - очень круто.
- Ребенок был очень желанным, ты ведь даже присутствовал при родах?
- Присутствовал... Этот самый-то главный момент я и пропустил. Курить вышел. И вышел-то на минутку. Возвращаюсь, уже родился. Я говорю: это чей? Папаша, вы что, это ваш. А почему не рыжий?
Он темно-русый родился в дедушку. Вот так, в одну секунду моя жизнь и изменилась.
- Маша, а твои кто родители?
- У меня мама по образованию учитель русского языка и литературы. А папа в бизнесе. Когда я была маленькой, мама преподавала в моей школе.
- А в какой школе ты училась?
- В Омске.
- Один из Сочи, ты из Омска. А встретились в Москве.
- География нереальная.
- Родители Маши приезжают? Андрей как у тебя с ними отношения?
- С ее папой я не знаком. Я же не на нем женился. Как-нибудь познакомимся. Рано или поздно это произойдет.
- У вас гражданский брак?
- Да. Штамп в паспорте никакой роли не играет.
- Мыслей нет, чтобы на сторону?..
- Неее…
- Ну, чего, может отснимемся побыстренькому? – обращаюсь к Андрею.
- Сейчас, я его чуть подгримирую – говорит Маша.
И начинает наводить марофет на физиономии «Иванушки».
- Макаревич меня приколол как-то. Он говорит: Андрюх, а вы гримируетесь на концертах? Я отвечаю, да упаси Боже. Он мне: правильно - репетируют бездари, гримируются уроды.
Я с Макаром познакомился в 92-м год. Вместе были в круизе по Седиземноморью. Назывался он «Мисс-пресса». Там еще были кабаре-дуэт «Академия», Филипп Киркоров и Газманов.
Помню, Олег мне говорит: у меня же сегодня премьера песни. Выручи, станцуй что-нибудь под новую песенку. Что за песенка? Он говорит, такая попсовая, «Ты морячка, я – моряк…». Я говорю – не слышал. Но прикольно: Ты маньячка… Да, говорит он, типа того. А потом она стала суперхитом.
- А у тебя друзья какие-то из этой среды есть?
- Да. Я со всеми в хороших отношениях. Очень хорошая сегодня атмосфера в шоу-бизнесе, несмотря на прессу, несмотря на конфликты и войны телеканалов, на ссоры продюсеров. Музыканты очень дружно живут. Я не помню особых конфликтов, не считая пьяных.
- С кем было?
- С Антоновым была ссора, с Юрием Михайловичем. С юмором у него напряженка. Человек, не пробиваемый вообще. Сейчас, если ему предлагают концерты с «Иванушками», то он отказывается.
- Как Пугачева с Кобзоном?
- Наверное. Я-то при чем? Я то со всей любовью. Я же на его песнях вырос. Я так ему и сказал, а он не понял. Перепутал Михаил Юрьевич с Юрием Михайловичем. А он мне сказал: я ваш кумир, вы –мой фанат.
Потом встретил его и говорю: «Юрий Михайлович, здрассьте, вы мой фанат. Что-то не то. Я – ваш кумир. Ой, нет, Юрий Михайлович, я ваш фанат…» После чего его переклинило на всю жизнь.
С остальными все отлично. Я могу сейчас набрать кому угодно, Маршалу Саше, Сосо, Сереге, «Руки вверх», «Фабрике», «Блестящим». Мы все дружим.
Чужих денег не считаем, с удовольствием ездим на гастроли друг с другом, общаемся, выпиваем танцуем, поем. Если большой концерт, мы можем потом в гостинице за столом вместе с «Ума Турман», когда «Лицей» поет, а «Иванушки» подпевают. Кайф.
- А на премию «Муз-ТВ» номинирован?
- Понятия не имею. Но на меньше, чем на «легенду» и на «Заслуженного артиста» я не подпишусь. Шутка.
Слава богу, что у нас есть огромный продюсерский центр с директорами, менеджерами, с Матвиенко. Он лучший композитор.
- Главный «герой» всех «Серебряных калош».
- Да… Поэтому он не пошел в этом году. Надоело ему все.
- Но делает они хорошо эту премию. К тому же она единственная объективная.
- Да. Шутливо объективная. Я на последнюю хотел пойти, но к сожалению, был на гастролях. Это одно из лучших, веселых шоу. Но мне кажется, что иногда все равно перебарщивают.
- Передергивают?
- Перебор бывает.
- Это продукт, который надо продать.
- Безусловно. Поэтому у меня претензий к «Калоше» нет в принципе. Вообще это моя любимая церемония.
- Гастроли, концерты, клубы. А отдыхать-то вы с Машей собираетесь?
- Только прилетели с Гавай. Были в Лос-Анджелесе. Поехали с концертом в Лос-Анджелес, дали концерт, и автоматом остались там на 2 недели.
- А где выступали?
- На частной вечеринке. Русской. Одесса приехала туда мама. Загуляла Одесса в Лос-Анджелесе. Отстрелялись. И решили, давай останемся.
- Что думаешь о результатах последнего «Евровидения»?
- Проголосовали за финнов как за действо. Не как за песню. Сама песня отстойная. Молодцы, уроды, вышли. За песню Билан должен был получить первое место. А так, что можно сказать. Молодцы чухонцы, молодцы. Конкурс нормальный, развивается. С каждым годом все лучше становится. Раньше я его терпеть не мог.
- Сто пудов у тебя какое-нибудь погоняло или в детстве или сейчас есть…
- Меня иногда Сорин называл Рыра и самые близкие меня называют Рырой. Сестра придумала. Рыра – рыжая радость. А Сорин злился, он говорил «Рырррра»… Рыжая морда. У меня даже «мыло» «RIRIK».
Хотя мне больше нравится рыжая роза.
- Рожица тогда уж… Рыжего встретить – к удаче. Примета есть.
- Надеюсь.
- А как рыжим вообще?
- Ты знаешь, ни одного друга у меня рыжего не было. А вот сейчас, недавно в Майами познакомился с рыжим чуваком, первый нормальный рыжий, который попался мне на пути. Он водочный магнат. В Майами все пьют его водяру. Рыжий чувак – Олег Лазаревич. И мы с ним скорешились. Он в России не был давно, и «Иванушек» не знает.
Очень прикольно, когда человек говорит на русском языке и не знает группы «Иванушки». Я познакомился с ним в Лос-Анджелесе. В ресторане. Слово за слово, он спрашивает: а вы кто? Я говорю – я певец. Он: клево, я Киркорова знаю. Я говорю, я не Киркоров, я из группы «Иванушки»… Он: да, интересно… Набирает телефон – алё, пап, «Иванушки International»- не знаешь такую группу? Был на их концерте в Майами? Круто? Да, все, понял. Приветствую вас!
- Самая популярная песня у «Иванушек», наверное «Тучи»?
- Да, визитная карточка. Как «Поворот» у «Машины». Я Макару говорю – слушай, Андрюш, блин, каждый день «Тучи» поем, уже прямо не смешно. Восемь-десять лет. Он говорит: Андрюш, ты оборзел, «Поворот» двадцать пять лет пою, не жалуюсь же. Я говорю – извини, не на того нарвался, не тому жалуюсь.
- И сегодня эти «Тучи» первым делом просят?
- Ты знаешь, мы ее не вставляем в программу, она сама потом в конце появляется, потому что народ орет «Тучи».
- Маша, а ты все время с ним на концертах?
- 90 процентов. (Григорьев-Апполонов).
- 73. (Маша).
- Хорошо, договорились. Кстати, она тоже не была фанаткой и поклонницей творчества.
- Почему, Маша?
- Русскую музыку я вообще не люблю. В Америке все умеют танцевать, а в России вот выйдут, встанут, махнут рукой, что-то там споют – и все. Шоу нет, не умеют у нас в России делать шоу.
- Учатся, Маша. (Влезает Андрей). Мы были первыми первооткрывателями европейской поп-музыки и хореографии. Официально тебе заявляю. Все будет, как на Западе. Вот только пираты задолбали. Это просто уничтожение достоинства звезды.
У нас 20 хитов точно. «Кукла Маша», «Тополиный пух»… То есть, по идее у меня должен золотой унитаз стоять в квартире. А у меня вот квартирка, слава Богу, в этом доме, а не в Подмосковье. То есть, заработал на нее за десять лет, будучи суперзвездой. Люди офигевают, когда я иду без охраны. А потому что не просто не хочу, а – на какие шиши? Мы все популярны, как прикалываются прокатчики, когда нас возят по гастролям, говорят – артистам слава, прокатчикам деньги. Вот такая песня.
- Это и есть система нашего, так называемого шоу-бизнеса?
- Плохая система. Потому что отсутствует цивилизованность. Доход приносят только ноги артиста. Не в смысле чёса – сейчас вообще это понятие разрушилось в России. Не считая «фабрик», которые прокатываются с гала-концертами по стране.
Нас же кормят только ноги. Клубы, концерты, заказники, День шахтера, День нефтяника, Новый год, День металлурга, День рождения Сережи… Если болею – все, ни гроша. Но в то же время все так живем. Такая страна…
Но все равно надо радоваться, что я здесь, а не в Сочи, не массовик-затейник на пляже. Я счастлив. Я уже понял, что яхту не куплю никогда, в Жуковке дом не построю.
Хотя, стремиться конечно нужно.
Вот сейчас оформил авторские права на «Мисс Золото России». Хочу провести конкурс среди рыжеволосых красавиц страны. Будем в октябре, наверное, делать…
- «Подделок», наверное, будет много…
- Проверка будет! Сам понимаешь, какая. Лобондос, если надо проверим. (Смеется). Одну даже специально возьмем «поддельную», чтобы публично вычислить. Такая фишка будет. Амалию Мордвинову хочу взять, чтобы вела. Тема отличная, а про спонсоров я уж не говорю – «Голден лейдис» и так далее. Думаю, будут желающие. С блондинками все понятно, брюнетки – тоже, а рыжих два процента на земле живет. Это раса исчезающая. А вот у меня Ванька родился, блин, не рыжий…
- Ну в перспективе, может, где-то через поколение… Обычно так и бывает.
- Отец же у меня был брюнет. Черный, а борода рыжая. То есть, у Ваньки еще, может, рыжая борода будет. Я говорю в кого я рыжий? Мне говорят – в папину бороду.
- А мама?
- Мама светлая. Но не рыжая.
- Фанатки докучают?
- До сих пор. Десять лет прошло. Так же стоят.
- Они знают, где ты живешь?
- Конечно. Телефон домашний не работает вообще. Я его выключил.
Как-то, мобильник сел, а мне маме надо было позвонить. Я подключаю городской телефон, с мамой поговорил, положил трубку. Телефон не работал три года. Забыл выключить. Через пять минут звонок!
- А что говорят?
- По всякому. Могут песни петь, могут стихи читать, могут спрашивать как дела.
Маша:
- Могут вообще включить магнитофон с песней «Иванушек» и поднести трубку к динамику.
- А смысл? Поговорить, наверное, интереснее.
- В пять часов утра раздается звонок, девочка из Владивостока: «Как дела?..»
Фанаты бывало сутками в сугробах на коленях стояли, чтобы мы только из окна высунулись. В нас искренне влюбилась вся страна. Вагон чуть не перевернули однажды.
- Раньше письма, наверное, писали?
- Конечно. Ко мне подошла женщина лет 30-ти и говорит – ты вот мне десять лет назад письмо отправил, показывает.
А сколько я автографов раздал! Если бы я собирал бабло за автографы, я бы вот, в натуре, был миллиардером.
С чего начинается утро артиста из группы «Иванушки»? Утро начинается с раздачи автографов. А чем заканчивается? Автографом. Бабушка должна для внучки взять автограф, папа – дочке. Парень – девушке, муж – жене, жена – детям. Я пришел паспорт оформлять, а мне говорят – автограф. Я и нарисовал сердечко… Переделывали.
- А в группе бывают разногласия, что петь на концерте?
- Постоянно. Перед концертом Кирилл хочет одни песни, Олег другие, я – третьи.
- То есть, вы заранее не оговариваете программу?
- Нет, мы можем по ходу все поменять. Или там на свадьбе выступаем, невеста подходит: мальчики, а вот можно «Тополиный пух» спеть? Да, пожалуйста, нам не жалко. И все довольны. Нет понтов ни с камерами, ни со съемками. Мы не садимся продавать автографы после концерта, как некоторые поп-группы выходили в фойе и садились продавать автографы за десять рублей.
- Наши?
- Наша. Четыре буквы, через дефис…
- Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Сейчас они в забвении.
- Нет, где-то поют. Но не за те гонорары, за которые они когда-то выступали. Наверное, это страшно для артиста – потерять деньги, славу, любовь. Это, может быть, произойдет, и со мной, не дай Бог, но пока грех жаловаться. У меня жена красавица, сын – умница. И главное – я продолжаю себя чувствовать свободным.
Автор: Григорий Резанов, обозреватель еженедельника «Собеседник»
Полная версия интервью специально для Yoki.ru. Сокращенный вариант читайте в еженедельнике «Собеседник».
Фото автора.
Читать эту статью на английском: Andrei Grigoriev, Appolonov: "I continue to feel free"
