Письмо 3 (Продолжение. )
Работаем в новом доме. В Оттаве все многоэтажные дома носят поэтические названия, сегодня объект наших творческих мук называется Лесной Замок. Золото осеннего леса хорошо видно из окон, дом стоит на краю города, в районе West End - Западная Окраина.
Наша интернациональная команда пополнилась франко-канадцем. Новенького зовут Ришар, ему 40 с небольшим, это типичный канадский пролетарий, работящий и покорный. Его английский хуже, чем, например, у перса Рабара. Честно говоря, это удивляет, все-таки в Онтарио живет человек. Ришар уважает старый, 70-х годов, рок, сегодня я ему принес послушать CD своей любимой группы Uriah Heep.
После ланча завершаем очередную квартиру и перевозим рабочий реквизит в следующую. Здесь жильцы еще не выехали, но квартира большая, трехкомнатная, все шмотки свалены в одной, торопиться им не надо: нам пока работы хватит. Жильцы таскают вещи, к ним на помощь пришли друзья, народу много. Дэйв вел с ними переговоры, выяснилось, что по-английски говорит только хозяйка, да и то плохо.
Зато все они очень хорошо и оживленно переговариваются по-русски, а я так же хорошо делаю вид, что канадец и их тарабарщины не понимаю. С кисточкой в руке подходит Рабар:
- На каком языке они говорят? На твоем?
- Yes. Тише, дай послушать.
Они пакуют посуду, мы начинаем красить living room.
- Смотри, - говорит одна из девок другой, кивая на Рабара, - а вот этот чучмек мне нравится...
Ставлю последнего в известность: Рабар, блондинка тебя хочет.
Все жильцы говорят на каком-то странном диалекте, южном, но это не просто смесь русского с украинским. Что-то покруче. Что же это за говор, такой знакомый... Ну конечно, как я сразу его не узнал! Эти люди - молдаване.
- Execuse me, - обращается ко мне один из них, - я брать это (показывает на диван), нести there, туда, туда (показывает на входную дверь), помогите мне, please.
Конечно, помогу. Но вначале культурно отдохну. Главное говорить меньше, а то обратит внимание на акцент.
- Pardon me, ничего не понял. Повторите, please.
Стушевался, повторяет. Потом снова, по моей просьбе. Для него это не просто. Ладно, повтори еще разок и расслабься:
- Братан, да ты не мучайся, скажи по-русски.
На меня оборачиваются все остальные. Приветствую по-молдавски:
- Бона зиву, домнуле. Откуда вы?
- Мы с Кишинева. А ты откуда?
- Из Москвы.
- А откуда наш язык знаешь?
- Во время войны в Приднестровье был. Мы - как, враги?
- Враги... Кофе сварить тебе, враг?
У них обычная для здешних мест история. Туристическая путевка на Кубу, виза не требуется. Самолет Москва - Гавана, промежуточная посадка в городе Сэйнт-Джонс на северо-востоке Канады. Заученная фраза: просим политического убежища. Долгие месяцы, иногда годы, в ожидании статуса, нервы, слушания, суды, результат положительный.
Эти - статус уже получили, и вообще, все у них сравнительно благополучно, вот только дети, которые бегают здесь же, вокруг. Они между собой говорят уже по-английски...
Время подходит к 3.00, у нас второй, короткий, перерыв, рассаживаемся на полу. Квартиранты поят нас чаем, кофе. На меня пристально смотрит один из парней. Двое других болтают по-французски с Ришаром, речь у них быстрая, ровная, я по-английски так не скоро заговорю. Женщины продолжают паковать вещи. Один из парней поворачивается ко мне:
- Мы решили вначале выучить французский, потом уж английский. Сам понимаешь, нам это не трудно - румынский к той же группе относится.
Тот, который ел меня глазами, наконец-то заговаривает:
- Слушай-ка, я тебя два года назад в Кишиневе видел по телевизору. В «Мессаджере». Они из Бендер, с линии фронта, репортаж вели, тогда там затишье было, тебя показали во весь рост, говорят: вот такие бомжи из Москвы на помощь к сепаратистам приезжают и стреляют в наших ребят.
Мир и вправду тесен... «Мессаджер» был радикальной прорумынской телепрограммой на двух языках, брехливой и пафосной. Но их съемочную группу пускали на территорию Приднестровья, гвардейцы их унижали, но не били и не стреляли.
В Бендерах действительно было затишье, когда на передовой появилась их бригада. Кто-то сказал им, что вон тот - корреспондент из Москвы. Позиция Москвы по отношению к Приднестровской Республике была позорной, «Известия», писали на тему «войны берегов» примерно то же, что пресса агрессора - Молдовы, вот съемщики из «Мессаджера» и захотели со мной пообщаться. Были посланы в направлении важной части организма, которая по-молдавски называется pula.
А вид у меня и правда был не викторианский: к тому моменту несколько суток жил в окопах. Наверно, действительно смахивал на бомжа. Но ведь то война была.
И все же: как ты тесен, мир... А страна наша - какая большая была, сколько народов собрала вместе… Распалась страна, разлетелась в куски. Между людьми контрольно-пропускные пункты, таможни, границы, огневые рубежи, а встречаемся за океаном - земляки. Но ведь мы и есть земляки. Это я к сведению тех, кто обзывает эмигрантов предателями Родины. Не там ищите предателей, земляки. Ельцин в Канаде стен не красил. Ладно…
В первые месяцы эмиграции реальность воспринимается как многосерийное приключение. Будни, рутина, тоска – начнутся потом. А сейчас каждый день несет в себе какую-нибудь авантюру. Завтра будет новая. Я о ней напишу.
Читать эту статью на английском: Loaf on the trees. Letters to the Canadian proletariat - June 9, 2005
