Михаилу Ходорковскому надоело сидеть в тюрьме. Шутка ли - из мягкого кресла главы одной из крупнейших российских нефтяных компаний пересесть на деревянную лавку где-то на окраинах российского государства.
Проведя в затворничестве половину из отведённого ему российским правосудием восьмилетнего срока бывший глава ЮКОСа решил просить об условно-досрочном освобождении. Как заявил его адвокат Роберт Амстердам в интервью Süddeutschen Zeitung, "Михаил Ходорковский потребовал от нас составить ходатайство о досрочном освобождении". Его российские адвокаты собрали необходимые документы и обратятся с ходатайством в суд в Чите, где отбывает срок их подзащитный".
Однако сейчас уже можно с достаточно высокой долей уверенности сказать, что Ходорковский не только не выйдет на свободу раньше положенного срока, но и рискует надолго задержаться в местах не столь отдалённых: в настоящее время в суде рассматривается второе уголовное дело против Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО "Менатеп" Платона Лебедева. Их обвиняют в хищении нефти у компаний "Томскнефть", "Самаранефтегаз", "Юганскнефтегаз" и легализации полученных средств на сумму свыше 850 млрд рублей.
Адвокаты Ходорковского считают, что все эти обвинения надуманные, а мировое сообщество через СМИ взывает к новому президенту России Дмитрию Медведеву, дабы тот нашёл в себе силы, "чтобы смилостивиться над заклятым врагом Путина". Ситуация абсурдна. Адвокаты Ходорковского не могут опровергнуть предъявленные их клиенту обвинения, переводя всё в плоскость какой-то личной мести. Масла в огонь подливают и сами адвокаты. По словам Юрия Шмидта, право на условно-досрочное освобождение у Ходорковского появилось ещё в конце октября прошлого года, "но он считал, что, по крайней мере, за то время, пока президентом России был г-н Путин, а помощником главы его Администрации г-н Сечин, кадровыми вопросами, в том числе и вопросами судейского корпуса ведал г-н Иванов, обращаться в суд было совершенно бесполезно", - заявил адвокат в эфире радио "Эхо Москвы". - Сейчас нам хочется верить, что время изменилось. Мы с определенной надеждой восприняли слова президента Д.А. Медведева о том, что необходима судебная реформа, необходимо строгое соблюдение законности в судопроизводстве, что необходимо обеспечить независимость судов. И вот, собственно говоря, мы, группа адвокатов, посоветовали Михаилу Борисовичу испытать судьбу и подать такое ходатайство", - пояснил Ю. Шмидт.
В школьной практике бывают такие ситуации, когда ученик, наказанный одним преподавателем, обращается к другому учителю, объясняя, что его поставили в угол по ошибке, его с кем-то перепутали, он не виноват и т.д. В общем, частенько малолетнему хитрецу удаётся надавить на жалость и вырваться на свободу. Но в нашем случае речь идёт не о разбитом стекле или попытке срыва урока, а о нанесении стране миллиардных убытков, об уголовных преступлениях, в том числе и убийствах.
О причастности бывшего главы ЮКОСа к заказным убийствам говорила в частности вдова мэра Нефтеюганска Владимира Петухова Фарида Исламова. На процессе по делу одного из подручных Ходорковского Леонида Невзлина она заявила, что "убийство нужно было только Ходорковскому, больше никто не мог". А на возобновившихся в минувший понедельник слушаниях в Мосгорсуде прокурор огласил сенсационные показания одного из исполнителей заказных убийств в пользу компании ЮКОС Владимира Шапиро. По его словам, некоторые убийства и покушения, в которых он принимал участие, "были нужны" Михаилу Ходорковскому, хотя и финансировались Леонидом Невзлиным.
Адвокаты Михаила Ходорковского даже не рассматривают вариант, что их подопечный может быть оправдан по суду, оставляя Ходорковскому два пути: либо просьба о помиловании, либо ходатайство об условно-досрочном освобождении. Вариант с помилованием был отвергнут сразу же, поскольку сие, во-первых, предполагает признание своей вины и раскаяние, а в этом случае профессиональная гордость адвокатов была бы сильно ущемлена; во-вторых, юристы своими руками убивают курицу, несущую золотые яйца. Условно-досрочное освобождение применяется в тех случаях, когда суд приходит к выводу, что человек не нуждается в дальнейшем содержании под стражей и будучи освобождённым не продолжит общественно-опасную деятельность и не будет представлять, соответственно, угрозы для общества.
Между тем, по статистике, уровень рецидивной преступности в России достаточно высок - по некоторым оценкам он достигает 40%. Во вторых, даже международная практика, на опыт которой так любят ссылаться правозащитники, накладывает немало ограничений на на применение условно-досрочного освобождения. Например, осужденный не нуждается в полном отбывании назначенного наказания, если достигнуты цели наказания: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного, предупреждение совершения новых преступлений. Михаил Ходорковский, как мы помним, виновным себя не признаёт, а значит вполне готов к совершению новых противоправных действий. Да и с восстановлением социальной справедливости, то есть восстановлении нарушенных интересов потерпевшего - будь то человек или государство, - тоже не всё гладко. По крайней мере о возмещении государству ущерба в размере более одного миллиарда долларов по первому делу никто даже не заикается. А ведь ещё на подходе новые обвинения, касающиеся эпизодов с хищением почти 350 миллионов тонн нефти, а также отмыванием 487 миллиардов рублей и 7,5 миллиарда долларов. Надо полагать, что их Ходорковский решил государству и налогоплательщикам простить. Да и воскресить погибших в ходе нефтяных войн ЮКОСа Ходорковскому вряд ли удастся.
Да и вообще, стоило бы организовать открытый процесс по делу Ходорковского и других топ-менеджеров ЮКОСа, чтобы каждый россиянин мог взглянуть в глаза нефтяных магнатов, ради личного обогащения не останавливающихся ни перед чем. Ходорковского, впрочем, всё это мало беспокоит. По словам его мамы Марии Филипповны, у Ходорковского "действительно, у него есть небольшая аллергия, видимо, из-за отсутствия солнца, но на здоровье он не жалуется", а "моральное состояние очень хорошее, боевое".
Сергей Макаров
Читать эту статью на английском: Khodorkovsky in jail does not torment the conscience
